Приключения Аввакума Захова. Повести - Страница 127

127

Рассказ его оказался простым и коротким. Двое угощались сосисками. Об этом говорили два прибора: две тарелки, два ножа и две вилки. Произошло это в середине дня, не раньше, потому что кожица от сосисок выглядела еще совсем свежей, не ссохшейся. Рядом стояли две пустые бутылки из-под вина и два стакана. На кромке одного из стаканов ясно виднелись следы ярко-красной губной помады. Виолета никогда не красила губы таким цветом. Следовательно, за столом была не Виолета, а другая женщина, по всей вероятности, с более темными волосами. Ее порция осталась недоеденной, но стакан был пуст. На другой стороне стола картина была иной: тарелка блестела, как вылизанная, а вино было выпито лишь наполовину. Из этого можно было заключить, что женщина была более взволнована, но не так голодна, как мужчина. Выпивоха Асен, не имевший привычки оставлять стакан недопитым, на этот раз воздержался — разумеется, для того, чтобы сохранить ясность и гибкость ума. Тема разговора, очевидно, была не из легких.

Еще многое другое мог бы рассказать стол, но время бежало, желтый луч фонарика бледнел, теряя силу. Надо было быстро действовать в направлении главной цели. Но и то немногое, что удалось прочитать по предметам на столе, могло очень пригодиться. Язык вещей в отличие от людского никогда не лжет — он всегда точен и откровенен.

Но где же все-таки тот предмет, за которым он пришел?

Аввакум осмотрел ящик и тумбочки письменного стола. Выдвижные ящики оказались доверху забитыми роликами пленки, тетрадками, записными книжками. Он открыл наудачу одну из записных книжек и рассмеялся, хотя было не до смеха: на страничке в клеточку бьли тщательно вырисованы карандашом различные типы сложных морских узлов.

Но не было ни малейших следов того, что он искал.

Оставался платяной шкаф. Там было некоторое подобие порядка. На плечиках висели старые и новые костюмы, галстуки и рубашки. Их было так много, что Аввакум удивился, хотя считал, что сам допускает излишества в этом отношении. Но режиссер превосходил его не только количеством, но и выбором — большинство костюмов и рубашек было иностранного происхождения. Галстуки же все до единого были заграничные. Содержание шкафа говорило лишь о щегольских наклонностях его владельца. Нижний ящик был забит обувью, старой и новой, спортивной и выходной. Здесь тоже было много иностранных образцов — узконосые мокасины, нейлоновые подметки.

Но и тут не было ничего похожего на предмет, который он искал. Аввакум опустился на стул и погасил фонарик. Несколько минут он просидел неподвижно в темноте. Потом резко поднялся, размял плечи и быстро прошел на кухню. Там он провел тонким лучом фонарика по стенам, отыскивая крышечку электрического разветвителя. Наконец он нашел ее над окном — выкрашенная под цвет стены и почти невидная из-под штукатурки, она была незаметна для неопытного глаза. Выходящий из разветвителя провод, скрытый карнизом, исчезал за кухонным шкафом.

Аввакум отодвинул шкаф. За ним оказалась белая дверь — такая, какие обычно ведут из кухни в чулан. Над дверью поблескивал самодельный жестяной колпачок, который прикрывал ввод провода, идущего от окна в чулан.

Чулан был, видимо, недавно превращен в прилично оборудованную лабораторию. На стене рядом с аппаратурой для проявления пленки поблескивал небольшой прямоугольный электрический щиток. При свете фонарика рубильник и клеммы сверкали, как серебряные. Под щитком, соединенный проводами с клеммами, лежал тог самый предмет, который искал Аввакум.

Это был миниатюрный аппарат для ночного видения, действующий с помощью инфракрасных лучей. Он имел сходство с защитными очками сварщиков, если не считать небольшой овальной коробки сверху, в которой, очевидно, находилось питающее устройство. Аппарат стоял под зарядкой. Аввакум впервые видел его, хотя был осведомлен о принципе его действия, представлял себе ею внешний вид и размер, приспособленные для ношения во внутреннем кармане палы о.

Очевидно, эго был один из наиболее портативных приборов такого типа. Как ни спешил Аввакум, зная, что каждая лишняя минута, проведенная здесь, увеличивает опасность для жизни, но не устоял перед искушением — отключил провода, поднес аппарат к глазам и погасил фонарик. Несмотря на всю свою выдержку, он невольно присвистнул от изумления — ему показалось, будто он вдруг погрузился в бездонную глубь моря, в таинственный и чудный мир, где все вокруг озарено рассеянным, мертвенно-желтым светом.

Он положил аппарат на стол и снова зажег фонарик. Никогда еще у него не возникало такого неодолимого соблазна присвоить чужую вещь. Аввакум вскрыл коробку, взял со стола пинцет и оборвал в нескольких местах проводочки и обмотку катушек. Внешне повреждения были почти незаметны, но парализовали весь прибор. Обнаружить и устранить их мог только специалист. «Пусть помытарится и поищет себе мастера!» — подумал с усмешкой Аввакум.

Он посмотрел на часы — было около восьми.

Задвинув шкаф на прежнее место и заперев за собой дверь, он быстро выбрался на улицу — не забыв оставить ворота в том же положении, в каком застал, — и вскочил в машину. Дав чуть ли не с места полный газ, он с воем помчался по мокрой дороге.

Чувство грозящей опасности не обмануло его. Возле пересечения с бульваром Яворова, шагах в двухстах от него вспыхнули желтые лучи фар. Через несколько секунд встречная машина пересекла перекресток, выехала по правую строну и, почти касаясь кромки тротуара, понеслась прямо на Аввакума. Водитель мигнул фарами, требуя включить ближний свет. «Как бы не так», — зло пробормотал Аввакум. Он нажал сразу акселератор и кнопку переключения света. Мощные фары его шестицилиндрового «форда» залили летевшую навстречу «варшаву» лавиной слепящего света. Растерявшийся водитель резко сбавил скорость, вильнул вправо и въехал на тротуар. Аввакум злорадно рассмеялся.

127