Приключения Аввакума Захова. Повести - Страница 172

К оглавлению

172

— Товарищ майор, — тихо обратился к нему лейтенант. В его дрожащем голосе чувствовалась радостная нотка.

Аввакум открыл глаза.

Лейтенант стоял перед ним с вытянутой вперед рукой. На его ладони лежала коричневая пуговица среднего размера.

— Ну? — спросил Аввакум с холодным безразличием.

— У нас таких пуговиц не делают, — сказал лейтенант. — Со звездочками.

Аввакум ничуть не удивился его открытию, и лейтенант пожалел о радостной нотке.

— Верно, — подтвердил Аввакум. Помолчав немного, он добавил: — Положите пуговицу на стол и, будьте так добры, спуститесь вниз, на кухню, и позовите Хари.

Когда Хари вошел в комнату, Аввакум, указав рукой на стол, спросил:

— Если я не ошибаюсь, это, должно быть, твоя пуговица, Хари, не так ли?

Хари обошел труп, взглянул на пуговицу и пожал плечами:

— Моя, — ответил он. — Где вы ее нашли?

— Где найдена пуговица, товарищ лейтенант? — спросил Аввакум.

— Под креслом, — ответил тот. — Под дощечкой, на которой стоят ноги профессора.

— Возможно, — сказал Хари. — Возможно, так оно и было. Вчера я ввинчивал в люстру новую лампочку и, когда слезал с лесенки, пуговка, Наверно, оторвалась и упала.

— Бывает, — усмехнулся Аввакум.

— Я хотел было найти ее, но он прогнал меня — ты же знаешь, какой он раздражительный.

— Он был человек нервный, — сказал Аввакум.

— Был, — печально улыбнулся Хари и задумался. Затем он обратился к лейтенанту: — Я могу забрать пуговку? Это чешская, в Праге купле на, я там был на выставке образцов.

Лейтенант не ответил.

— Иначе мне придется менять на пиджаке все пуговицы, — сказал Хари. — Впрочем, я скорее куплю себе новый пиджак, чем стану тратить время на всяких там портных.

Слушая его, лейтенант как будто не верил своим ушам. Столько разговоров из-за какой-то пуговицы! Он был человек скромный, и эта пуговица вдруг засверкала в его воображении, словно золотой червонец.

Аввакум улыбнулся, но, взглянув на мертвеца, тут же нахмурил брови. Человек мелочный, мещанин до мозга костей, Хари дрожал из-за каждого гроша; и если мошенничал во время игры в карты, то только из боязни не оказаться в накладе.

— Хари, — обратился к нему Аввакум, едва сдерживая возмущение. — Ты теперь становишься владельцем этого чудесного дома. Как ты можешь беспокоиться сейчас о какой-то дурацкой пуговице?

А про себя подумал: «Теперь Мария, наверно, поспешит выйти за него замуж, дом и в самом деле хоть куда!»

— А-а, — презрительно протянул Хари, пожав плечами, и поджал губы — Сказки! Какой я хозяин дома? Верхний этаж завещан этому толстому дураку, что там внизу сидит, «боцману». Все это, — он постучал башмаком о пол, — старик собирался завещать в пользу какого-то математического клуба. Комнату вместе с мебелью и ковром. — Он бросил взгляд на мертвеца и насупился. — Хоть старик в интегралах разбирался здорово, но в общем был ужасно наивный. Сколько я его уговаривал хотя бы ковер пощадить!… Так что много ли мне достанется от этого дома?

— Нижний этаж, — ответил Аввакум и усмехнулся в душе. Этот олух заслуживает того, чтобы его околпачивали безо всякого стеснения. Когда сталкиваешься с подобными людьми, совесть закрывает глаза.

— Нижний этаж! — Хари вздохнул и призадумался. — А тебе известно, какие дерут за наследство налоги?

— Хари, — сказал Аввакум, — завтра вечером, если я не ошибаюсь, премьера «Спящей красавицы». Твоя невеста — вероятно, ты об этом знаешь — исполняет главную роль. Тебе не кажется, что ее следует как можно скорее увести отсюда?

— А о пуговке я позабочусь, — заверил его лейтенант Петров. -Сегодня вечером будет составлен протокол в соответствии с инструкцией, и завтра вы сможете ее получить.

— Буду вам весьма признателен, — с поклоном поблагодарил Хари. Затем они поговорили о похоронах, о формальностях, связанных с ними, и решили, что со всеми делами нужно будет покончить завтра до четырех часов дня.

После ухода Хари Аввакум вздохнул с облегчением и, закурив сигарету, устало опустился в широкое кожаное кресло перед мертвецом.

Он понимал, что лейтенант Петров ждет от него указаний, а в его голове вдруг образовалась какая-то пустота.

— Ну что, — произнес он и снова замолчал. Как будто попал в какой-то тупик, из которого нет выхода. — Ну что, — повторил он, — поступите так, как того требуют святые правила следствия: заверните эту чепуху в бумагу и отошлите в управление, в лабораторию. Любой предмет, не принадлежащий убитому и не свойственный обстановке, в которой он жил, будь это пуговка или стул, каждый такой предмет необходимо отправить в управление на экспертизу. Это мое золотое правило, и, если не ошибаюсь, я и вас учил так поступать! — Аввакум вдруг вспылил — такое с ним случалось редко — и против обыкновения говорил очень сердито. Однако тут же почувствовал неловкость, поняв, что неправ. Ведь лейтенант отклонил просьбу Хари отдать ему пуговицу — за что же на него сердиться? И Аввакум извинился с искренним сожалением в голосе. — Можно подумать, что мертвец и в самом деле действует мне на нервы. Я никак не пойму, почему он так сердито смотрит! Вы, лейтенант, возьмите отпечаток и его пальца и пальца повара, снимите отпечатки пальцев с подлокотников профессорского кресла. И сию же минуту отправьте в лабораторию! — На лице Аввакума появилась злорадная усмешка. — Ваш новый приятель получит свою пуговку лишь после того, как подаст заявление на имя начальника да истратит четыре стотинки на трамвай. Из-за этих четырех стотинок он готов повеситься. Впрочем, получит ли он ее вообще? — Аввакум помолчал. — Это, конечно, будет зависеть от дальнейшего хода следствия. Я полагаю, по крайней мере сейчас, что он ее не получит. — У него против Хари никаких улик не было. И если он счел нужным соблюсти формальности по отношению к этой пуговице, то сделал это невольно, сам не зная почему.

172